Нет ни евреев,ни эллинов
Мы лишь в Христе непобедимы.
Один народ,один Отец-
Родился,умер и воскрес.
Воскрес,чтоб людям дать свободу,
Чтоб стали все Его народом.
Грех смог распять,дарить любовь,
Свою излил,в прощении,кровь.
Ею омыл,страданья взял,
Никто,чтоб больше не страдал.
Ведь грех-позор-дорога в ад,
Оттуда нет пути назад.
Как этого не понимаем
И в жизни грех свой продолжаем.
Любовь дарить,любовь давать,
И лишь тогда она назад...
-Вернется и тебя наполнит
И вот тогда на будет больно,
Что что-то ты не совершил
И только для себя лишь жил.
Любя себя-любовь засохнет,
Будешь один-а это плохо.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Не смотря на вашу поэтичность,всё же напрашивается вопрос: когда родился, умер и воскрес Отец?
Хотя для рифмы любое проходит,но истина где? Спряталась в рифму?
Лучше думать не о рифме а уме.
Хотя Отец и один, но что-то мне с вами не уютно.
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
